Совершить невозможное - Страница 2

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

– Кружку пива.

– Вот видишь! – развил я мысль. – А денег-то у тебя нет! В смысле, у него нет.

Теперь Энди смотрел на лежащего в куче мусора мужчину с некоторым сочувствием. А тот, словно среагировав на нелегкий взгляд боцмана, открыл глаза, промямлил что-то неразборчивое и, увидев Самару, в ужасе попытался зарыться в отбросы. Когда Энди смотрит пристально, даже Беззубый Жиль, самый отмороженный член нашей команды, бледнеет и предпринимает попытки выброситься за борт.

– У! – весело произнес Самара.

Человечка стошнило. Энди многозначительно посмотрел на меня и отвернулся. Я тяжело вздохнул и проклял свое человеколюбие.

– Не волнуйтесь. – Понимая, сколь сложные чувства овладели несчастным, я постарался быть максимально деликатным. – Мы не причиним вам вреда.

* * *

Если вы не догадались сами, открою маленький секрет: мой друг Энди Самара – русский. Настоящий. И даже накачавшись ромом, он никогда не забывает покрасоваться, с гордостью рассказывая об этом своем позоре в каждом портовом кабаке. Энди ходит с нами уже четыре года, два из которых – боцманом, у него я научился пить водка, как взрослый мужчина, есть концентрированный животный жир с черным хлебом и бегло говорить по-русски. Еще Самара умеет давать в репа кому угодно, работать по двадцать часов в сутки и ругаться на шести языках столь виртуозно, что даже кэп смотрит на это сквозь пальцы. Кэп уважает Энди за основательность, а команда любит, но побаивается – такого строгого боцмана у нас не было со времен Дикого Рауля. Впрочем, это уже другая история.

Энди, а по-настоящему Андрей Самарин, родом из Питера, то есть сейчас мы стоим в его родном городе. Он с детства заболел морем и несколько лет ходил на русской подводной лодке, планируя пускать ко дну военно-морские силы НАТО. Из флота Самара ушел после того, как русские распилили старую подлодку, а новую делать не стали и предложили Энди службу на портовом буксире. Помаявшись на берегу, Самара сделал пару рейсов за килькой, плюнул и нанялся на русский сухогруз, который ходил под кипрским флагом с украинской командой и капитаном-шведом. Это было одно из тех судов, содержимым трюмов которых активно интересовались все встречные пограничники, полицейские, военные, таможенники и береговая охрана. Там можно было с одинаковым успехом найти и нелегальных беженцев с Цейлона, и фальшивые блузки от Готье, и честные консервы. Небольшое суденышко вертелось между Северным и Средиземным морями, доставляя самые разные товары и рассчитывая исключительно на гуманность европейских законов. К сожалению, в некоторых уголках благословенного Средиземья еще царит средневековая дикость. Везение закончилось, когда шведский капитан сухогруза подрядился доставить триста ящиков с «М-16», купленных на американской базе в Англии по заказу палестинских террористов, а израильские моряки, чтобы не мучиться с таможенным оформлением столь деликатного груза, попросту расстреляли судно в нейтральных водах. Самара, всегда отличавшийся поразительным чутьем, успел вовремя прыгнуть за борт, вцепиться в какую-то доску и почти сутки наслаждался купанием в Средиземном море, прежде чем мы его выловили и подняли на борт. Кэп, как это всегда бывает в подобных случаях, честно рассказал Энди, кто мы, откуда, и предложил стандартный выбор: вербоваться в команду или прыгать обратно за борт. Самара, надо отдать ему должное, думал недолго: определился к нам простым матросом, а через два года, когда старый Фрэд Пистолет затосковал и отправился ждать нас за мыс Горн, стал боцманом.

* * *

Наш найденыш оказался невысоким, черноволосым и носатым человечком, склонным к полноте и занудству. Пока мы дотащили его до кабака, он успел многократно возблагодарить нас за спасение, поплакать, проклясть ограбивших его неведомых мерзавцев, снова поплакать, пожаловаться, что остался совершенно без средств к существованию, сообщить, что его зовут Манан Турчи, что он из Москвы, а в Питер его занесло по жестокой необходимости, связанной с бизнесом. Когда мы втащили найденыша в кабак, он находился в очередной фазе рыданий, окончательно намочил мне рукав рубашки и был абсолютно невменяем. Поэтому мы с Самарой просто посадили его на угловой стул, прислонили к стене, бабахнули по пятьдесят водка и вернулись к разговору, начатому еще до спасения Манана.

– Энди, я понимаю, что пройти по Северному морскому пути очень любопытно и… э-э… познавательно. Мне, например, всегда хотелось увидеть Берингов пролив и Аляску. Но, боюсь, кэп не поймет. К тому же нам придется заходить в Японию, а он недолюбливает самураев.

– Мы можем зайти в Корею, – не согласился Самара, доставая сигареты. – Или во Владик. На Японии свет клином не сошелся. Зато представь, как это будет здорово!

– В Корее едят собак, – припомнил я. – А на севере у них вообще беда – там правит какой-то диктатор.

– Чучхэ, – несколько неопределенно сообщил Энди. – Уверен, тебе будет любопытно познакомиться с этой дрянью. Для общего развития.

Чучхэ… Странное, вообще-то, имя для корейца, но я промолчал. Диктаторы, они ведь не обязательно получаются из местных, правда? Бывает так: появится хороший человек без роду и племени и давай таких же, как сам, голодранцев смущать разными идеями. Если народу понравится, из человека получается диктатор. И имя у него может быть очень даже странным.

– Да и при чем здесь Корея и собаки? – опомнился Самара. – Ты льды настоящие когда-нибудь видел?

Он уже год подбивал кэпа обогнуть Евразию с севера, и теперь, когда наше корыто оказалось в Питере, раз за разом, с маниакальным упорством возвращался к этой идее. Русский, что с него взять? Если втемяшился в голову какой-то бред, не успокоится, пока не доведет дело до конца. На самом деле Энди хотелось побывать на Камчатке, о морской базе которой он отзывался в самых восторженных тонах, и встретиться со старыми друзьями.